ThS (29.3.2008, 18:46) писал:
Незачот! Ссылок я сама понакидаю
Для всех участников! Привожу рассказ 14 летней барной проститутки из Патпонга о своей жизни и тайской проституции. Страшно читать. Страшно. Но надо. Надо. Нужно.
Пока я росла и мне не стукнуло 13, я гуляла по Убону. Он был окружен вокруг милями и милями малоплодородной земли на фермах. Но я не могла оценить его красоту; я видела только землю, на которой нужно было работать от зари до заката, в добавок к посещению школы. В провинции водились деньги: в основном они были у коррумпированных государственных чиновников и местных криминальных авторитетов. Поскольку у моей семьи не было связей в этих кругах, мне приходилось больше платить, чем зарабатывать деньги. Бедные жители Убона были теми, с кого эти хорошо одетые и защищенные воры зарабатывали деньги. И они были не заинтересованы в повышении нашего статуса. В результате, они меняли местное самоуправление, законы и бизнес так, чтобы в провинции мы никогда не смогли выбраться из нищеты.
Обязанности тайских женщин.
Мы выполняли важную функцию как главные, и часто единственные «добытчицы» в наших нищих деревенских семьях и более того, были ответственны за поддержку своих родителей, когда они становились немощными. Мы должны были следовать строгим правилам касающимися нашего поведения, заодно выполнять большую часть семейных и домашних дел, в то же время отказываясь от своей независимости. Нищета в провинциях, отсутствие образования и перспектив оставляли мало выбора для дочерей, кроме как занятие проституцией, чтобы они могли помогать своим семьям. Индустрия коммерческого секса, не важно с туристами или с местными – становилась выбором образа жизни для многих молодых девочек из Исарна.
Ходячие банкоматы: Тайские женщины.
В глазах наших семей, мы, барные девочки Паттайи, Бангкока и Пукета, были не более чем ходячими банкоматами. Нашим семьям больше не нужно было стараться выживать на свои собственные сбережения, они просто ждали пока «барная девочка» не пошлет домой денег через почтовую службу, или современные службы перевода, положит их на депозит в банке и сделает телефонный звонок домой, чтобы их сняли с банкомата. Это позволяет семье просто получать деньги по магнитной карте. Наши семьи постоянно требуют с нас больше денег, потому что полагают, что деньги, которые мы получаем с фарангов, просто падают с неба и не интересуются, с каким трудом они нам достаются.
Ходячие банкоматы: фаранги.
В наших глазах, фаранги тоже ходячие банкоматы. Мы понятия не имеем, как достаются им деньги, и вместо того, чтобы понять это, мы учимся любой возможности, как искусно, с помощью обмана или ловкости заставить туриста расстаться с как можно большей суммой долларов. Поэтому, мы смотрим на туристов так же, как семьи смотрят на нас. Как я презирала свою маму за то, что она ценила заработанные мной деньги выше, чем меня. Как девочка из Исарна, я не могла этого показать в открытую.С другой стороны, я переносила это отношение на своих клиентов.
Мой первый клиент.
Менее чем за час я заработала больше, чем за 2 года работы по мытью полов и вытиранию пепельниц. Некоторые клиенты говорили мне, что люди в Таиланде бедные, потому что ленивые. В том возрасте, когда они играли в футбол или предавались грязным фантазиям о чирлидершах, я спала с клиентами, чтобы содержать свою семью – и за это я заплатила высшую цену, потерю себя.
Несовершеннолетняя : не достигшая требуемого или легального возраста.
Примерно через месяц работы уборщицей в ГоГо клубе, появился один мужчина, искавший себе молоденькую девственницу. Его целью была молоденькая нетронутая девочка; и он предлагал денег больше чем я могла себе представить.
Проституция запрещена в Таиланде ?
Правительство Таиланда лишь недавно запретило мужчинам вступать в связь с проститутками в возрасте 15-18 лет и моложе. Наказание для клиентов 1-3 года тюрьмы и/или штраф от 20 000 до 50000 бат. За еще более малолетних девочек, наказание ужесточается до 2-6 годов тюрьмы и/или штрафа от 40000 до 120000 бат. (BKK Post 5/07/94).
В настоящее время, Уголовный Кодекс налагает суровое наказание на тех, кто вовлекает несовершеннолетних возрастом 15 лет и менее в занятие проституцией. Согласно Уголовному Кодексу, любому, кто вступит в связь с несовершеннолетней, грозит от 4 до 20 лет тюрьмы и/или штраф от 8000 до 40000 бат независимо от того, была ли связь добровольной или нет. Сводникам, в то же время, грозит от 3 до 15 лет тюрьмы и штраф от 6000 до 30000 бат, если девочке от 15 до 18 лет. Если же она моложе 15 лет, то наказание ужесточается до 5-20 лет тюрьмы и штрафа от 10000 до 40000 бат. Для родителей, продавших своих дочерей в бордели, сумма штрафа увеличивается на треть. (BKK Post, 5/04/96).
Я узнала, что он был не первым, кто прибывал в Таиланд в поисках детей. Я потом узнала, что в этом не было ничего необычного, когда секс-туристы запрашивают кого-нибудь вроде меня. Мамасан спросила, интересно ли мне его предложение и затем провела переговоры с мужчиной о цене моей «девственности». Он готов был заплатить 1200 $. Это были деньги о которых я не могла и мечтать и я приняла его предложение. Мне едва было 14 лет. Его звали Ханс и он сказал, что он 35-летний турист из Швейцарии.
Спустя полчаса после переговоров с мамасан и получения моего согласия, Ханс вернулся в ГоГо клуб и принес деньги. Я почти не говорила по-английски и не принимала участия в своих торгах. Я могла только сказать «Да», когда мамасан назвала мне сумму, которую он готов был заплатить за меня. Затем он отдал мамасан 30000 бат (1200 $) за меня. Это были самые большие деньги, которые я когда-либо видела в своей жизни и вскоре они должны были принадлежать моей семье.
Мое сердце бешено колотилось от осознания тех денег, что я должна была получить и страха того, через что я должна была пройти. Я никогда раньше даже не держала мальчика за руку; на такое косо смотрели в бедных деревушках Таиланда. Фактически, мальчика и девочку заставляли вступать в брак, если их ловили на том, что они невинно гладили друг друга. Сейчас в 14 лет, мне нужно было заняться сексом с фарангом, которого до того я ни разу не видела. Он был выше 180 см – на три головы выше меня. Я была напугана, но была готова на все ради денег.
Мы покинули ГоГо клуб на Патпонге и взяли такси до его отеля на Сой 26, Сукхумвит роад. Водитель такси не проявил никакого беспокойства, по какой причине фаранг держит за руку маленькую 14-летнюю девочку, которая выглядела даже еще моложе. Он точно знал, что мы были вместе – и что мы собирались сделать. Со стороны мы выглядели странной парочкой, высокий бледнокожий европеец и маленькая смуглая девочка. По дороге в отель Ханс говорил по-английски очень медленно и также вставлял некоторые тайские слова, которые он знал. Я продолжала улыбаться, несмотря на тот ужас, который пронизывал каждую клеточку моего тела. Он никогда бы не узнал, что было у меня на сердце. Тайцы воспитаны всегда улыбаться, никогда не показывать гнева и глубоко прятать свою боль. И я была невероятно искусна в этом.
Мы подъехали ко входу в отель; он торопливо расплатился с таксистом и подтолкнул меня ко входу. Он очень торопился. Пока он шел на ресепшн и забирал ключи, я сидела в вестибюле. Девушка на ресепшене взглянула на меня, потом на него, потом снова на меня, но ничего не сказала. Очень молоденькая девочка, фактически ребенок, со зрелым мужчиной, видимо не показались ей чем-то необычным. Я прошла с ним до лифта и поднялась в его комнату. Впервые я была в таком красивом отеле.
Спустя несколько минут, мы дошли до его комнаты. Мое сердце стало биться все чаще и чаще; время кажется застыло. Только тут я стала понимать во что я ввязываюсь. Мне так хотелось развернуться и убежать; но еще сильнее мне хотелось получить 30000 бат.
Мы зашли в его комнату и подошли к кровати. Я села на самое дальнее от кровати кресло. Он знаками показал мне, чтобы я приняла душ. Я не отреагировала. Вместо этого он пошел принимать душ. Я сидела в кресле, раздумывая над тем, что должно было произойти. Я надеялась, что он застрянет в душе навечно, но я знала, что рано или поздно он появится.
Я подумывала о побеге. У меня было достаточно времени чтобы вернуться в бар. Я очень хотела получить 30000 бат, но я не думала, что мамасан отдаст их мне, если я вернусь в бар так скоро. Я даже подумывала с позором вернуться в Убон, девочкой не способной высылать деньги своей матери. Столько разных мыслей проносились в моей голове, что я готова была упасть в обморок. Ханс появился из ванной, обмотанный полотенцем. Я перестала думать о побеге и вместо этого стала размышлять, как справиться с ситуацией, вместо того чтобы убежать от нее.
Он подошел ко мне, даже не зная как я была напугана, и показал на ванную. Я пошла в ванную и приняла самый долгий душ в своей жизни. Он оставил нагреватель включенным, чтобы я могла принять горячий душ. Это был первый горячий душ, который я принимала в своей жизни. Я ведь привыкла зачерпывать холодную воду из емкости ковшиком. Я могла бы получить удовольствие от горячего душа, но я не могла. У меня было беспокойно на душе.
Туи
Моя подруга, Туи (не барная девочка) получила хорошую работу в хорошей больнице в Паттайе – одном из крупнейших курортов страны. Ей платили 140 $ в месяц – это считалось хорошей зарплатой. С нее потребовали только залог в 110 $. Фарангам не нужно оставлять залог у своих работодателей у себя дома или в Таиланде; но тайцам нужно. Одним вечером, она забыла выключить кондиционер в офисе и на следующий день ее оштрафовали на 22 $. Это было 15 % от ее зарплаты, когда счет за излишек потраченной электроэнергии вряд ли потянул бы больше чем на 3 $. Недавно, у нее умер дядя, и ей нужно было вернуться в деревню всего на три дня. С нее удержали 33 $ или 23 % от ее заработка. Это стандартная политика в хороших тайских компаниях. Остается только догадываться, каково работать в нехороших компаниях. Вот почему я решила идти своим путем. Я не хотела работать на тайских бизнесменов, или иметь посредников стоящих между мной и покупателем.
Спустя 20 минут, он постучал в дверь. Я заперла ее изнутри. Я была уверена, что он поинтересовался, когда я выйду, но я еще не была готова. Я ответила ему на тайском, чтобы он подождал. Вскоре, мне пришлось покинуть уют ванной и войти в спальню. И я была полностью одета.
Потом он сказал что-то насчет полотенца, но я не собиралась заворачиваться в него, как это делал он. Он говорил по-английски; и его кажется не интересовало, понимала я его или нет. Я просто улыбалась и бессмысленно смотрела на него. Потом он показал мне, чтобы я раздевалась.
Я очень нервничала и даже начала от волнения задыхаться. Он подошел ко мне, взял за руку и повел к кровати. Он стал стягивать с меня блузку. Мне было унизительно сидеть перед фарангом без верхней одежды. Сгорая от стыда, я стала прикрывать себя руками. Это его позабавило. Я не понимала, почему он выбрал меня и заплатил так много, когда снаружи было много девушек намного привлекательнее и решительнее чем я.
Тип.
Несколько лет назад, Тип, одна из самых привлекательных моих подружек, уехала работать в Японию. Она получала около 3000 $ в месяц. Ее прекрасная жизнь в Японии продолжалась до тех пор, пока в один прекрасный день во время обеда в тайском ресторане, Иммиграционные власти не стали допрашивать ее. Тип просрочила свою трехмесячную студенческую визу на 21 месяц. В результате, после двухнедельной отсидки в тюрьме, ей и другим тайским женщинам приказали собирать свои вещи и отправляться в Таиланд.
По прибытию в Таиланд, они были встречены тайскими властями, которые отобрали у них паспорта и сопроводили их всех в место, где их стали обучать профессиям швеи, косметолога или какой-нибудь еще другой профессии. Работая по любой из этих специальностей, они зарабатывали бы 120 $ в месяц. Так что, она поступила так же, как любая другая барная девочка, она вернулась в Паттайю, где могла зарабатывать по 40 $ в день. Работницы секс-индустрии могут вернуться в свои деревни с незапятнанной репутацией, если они скопили хорошие деньги или отправляли их своим семьям, чтобы заработать «Лицо». Это дело первостепенной важности в тайском обществе. Так что не было ничего постыдного в том, чтобы она вернулась домой после того, как ее схватили в Японии, так как она посылала много денег домой каждый месяц.
Однажды я сказала ей, что ей очень повезло, что она родилась красивой. Она ответила «Прекрасно, потому что так я могу зарабатывать много денег будучи проституткой».
Он показал мне, чтобы я сняла брюки. Мне хотелось выбежать из комнаты и никогда больше его не видеть. Он стал осторожно расстегивать мне брюки; я была так напугана, что не двигалась. И я решила никогда больше не вспоминать того, что произошло после.
После того как он кончил, я пошла в ванную и проблевалась. Мы вернулись в ГоГо бар и я забрала мои деньги. Я заработала их; всю сумму и теперь я не была «никчемной» для своей семьи. Моя мама будет так счастлива получить эти деньги. Она и представить себе не могла, как много я смогу заработать в Бангкоке. Теперь с такими деньгами ей можно будет высоко держать голову в деревне перед друзьями и соседями. Пока она хвасталась своим достатком, во мне многое что-то навсегда изменилось, но это никогда не заботило мою маму. И я понятия не имела, что последующие пять лет будут похожими друг на друга, каждый день заполненные бесконечным тошнотворным чувством.
День памяти жертв фабрики игрушек.
Опубликовано 10 мая 2004, The Nation.
Сотни активистов по труду и потерявших своих родных в самом страшном пожаре на производстве на фабрике игрушек Kadar Industrial собрались вчера в Nakhon Pathom чтобы почтить память погибших.
Сегодня 11-я годовщина взрыва 10 мая 1993года, убившего 188 рабочих, многими из которых были молодые женщины из бедных провинциальных семей, и покалечившего около 500 человек, многих из них лишив трудоспособности.
Собравшиеся возложили венки и цветы, возвели временный монумент и постояли чтобы почтить память погибших. Они призвали создать учреждение, которое надзирало бы за соблюдением техники безопасности на производстве, а также выделить средства и место для сооружения постоянного мемориала погибшим.
До сих пор все их попытки возвести мемориал были запрещены землевладельцем.
Чалиу Лиангракса обвинила в халатности владельца фабрики, на которой погибла ее дочь, Вантана. «Как мы можем вырастить маленького сына Вантаны на 4000 бат в год, которые выделила нам фабрика в качестве компенсации ?»- спрашивает она.
Вернувшись в ГоГо клуб, мои коллеги по цеху стали поздравлять меня и говорить, что это было «несложным делом» - переспать с туристом. Для них это было что-то вроде праздника. Они занимались этим годами, хорошо жили и накапливали большие суммы, полученные от туристов. Работа в ГоГо клубе позволяла их семьям покупать новые дома в провинции или ремонтировать дома, в которых они жили. Она также позволяла приобретать мотоциклы для братьев, шелковую одежду сшитую на заказ для родителей и много еды и выпивки для вечеринок – на которых они никогда не присутствовали, а также покупать золото и одежду для самих себя. Другого выбора для девочек вроде нас не существовало. Мои подруги сказали, что ничего страшного не произошло и не о чем беспокоиться. Перспектива получать столько денег и так быстро была такой соблазнительной, что я не могла отказаться.
Лек.
В возрасте 21 года, Лек была ростом всего в 150 см и весила 35 кг. Она прибыла из Сурина, который находится у границы с Камбоджей. Ее мать говорила на языке Суай, диалекте схожим с кхмерским (камбоджийским). Она начала работать на швейной фабрике в 12 лет. Она работала по 12 часов 6 дней в неделю за 80 $ в месяц. Хотя это было незаконно со стороны компании нанимать ее в таком возрасте, но поскольку ее мать работала там же, то ее приняли с распростертыми объятиями. После нескольких лет каторжного труда по пошиву одежды для иностранных рынков, она прибыла в Паттайю чтобы поработать в 19th Hole Super Pub – спортивном баре. И хотя она работала официанткой, получая в месяц 4000 бат (95 $) плюс чаевые 2000 бат (48 $), она также встречалась с клиентами после работы еще за 1000 бат (24 $). Выбор был несложен : работа швеи за 80 $ в месяц ценилась куда ниже чем труд «официантки- барной девочки» с куда большей зарплатой. То уважение, которое она получала с помощью заработанных денег, намного превосходило «потерю Лица» из-за частичной занятостью проституцией.
Однажды она мне рассказала историю. Когда ей было 10 лет, у них дома не было еды. Ее мама отправила их к бабушке, чтобы она поискала еду там. Когда Лек пришла туда – она весила 14 килограммов и попросила бабушку дать ей чего-нибудь поесть, бабушка ответила «Конечно, но не ешь слишком много». Это та нищета, которая существует среди трети населения Исарна в Таиланде и это та нищета и семейные трудности, которые толкают многих девочек в бордели и на поиски секс-туристов в Таиланде. Даже моя семья не была настолько бедна.
Я была очень напугана, как всякий маленький ребенок, когда начала встречаться с мужчинами. Мои подруги, которых я стала считать своей бангкокской «семьей», очень помогали мне. Они вели переговоры и устанавливали цену за меня при переговорах с клиентами. Они даже знакомили меня с некоторыми своими клиентами. Они заботились обо мне, потому что я была маленькой. Я также поняла, что я уже стала другой, непохожей на ту 14-летнюю девочку, которая продала свою девственность или «мнимую» девственность туристу.
Мои 3 года в Патпонге: жизнь девочки из ГоГо клуба.
Патпонг – это Лас Вегас, Атлантик-Сити и Голливуд вместе взятые.
Это не работа, а ежедневное унижение.
Унижение : состояние смирения.
- не испытывать гордости, высокомерия или самоуверенности .
- выказывать чувство уважения или подчинения.
- безвольный, зависимый, боящийся.
Вот как от меня требовалось поступать в клубе ГоГо.
В Америке девочки мечтают оказаться на сцене, чтобы все аплодировали их талантам и красоте. Многие из них мечтают стать знаменитыми певицами или популярными актрисами. Девочки из Исарна больше всего мечтают оказаться одетыми в бикини или без него, танцевать в провоцирующей манере на сцене, ждать пока кто-нибудь не купит им напиток или оплатит барфайн, чтобы забрать домой и трахнуть. У девочек из разных стран разные мечты. В детстве мы никогда не мечтали о таком, но потом это становилось нашей реальностью. Это большее на что мы можем надеяться, приезжая из Исарна.
Все, кто работает в ГоГо клубах, это чьи-то сестры, матери, дочери и иногда даже «жены». Мои сестры были благодарны мне за каждый бат, который я им высылала, чтобы они могли посещать школу, хорошо питаться и прилично одеваться. У меня также был брат, который интересовался моим здоровьем только для того, чтобы быть уверенным, что я смогу еще работать и посылать ему деньги через маму.
Девочки, с которыми я вместе работала, находились в таком же положении, как и я. Они поддерживали своих матерей и отцов, сестер и братьев, детей и многих других членов семьи. В провинциях, не существует разделения между непосредственно членами семьи и близкими родственниками. Близкие родственники – это тоже семья. Каждый, кто хоть немного принадлежит семье, где «девочка зарабатывает деньги», тоже получает свою долю от ее заработков – ради которых она приносит себя в жертву. Близкие родственники становятся сразу близкими членами семьи, как только в нее начинают течь деньги. В семье, в лучшем случае всегда кто-нибудь будет с благодарностью принимать деньги, но и кое-кто будет недоволен полученным. Нам также приходится поддерживать членов семьи, ставших инвалидами из-за отсутствия медицинской помощи или недоступных в нашей общине вакцин. Чаще всего, вакцины распродаются местными органами власти, вместо того, чтобы распределяться среди неимущих.
Обманывать обе стороны.
Две стороны, которые барная девочка должна научиться обманывать, - это ее семья и ее клиенты. В редких случаях, когда мне попадался приятный молодой человек и я хотела остаться с ним надолго, мне приходилось думать о том, что подумает моя мама насчет моего желания. Ни один мужчина не должен был лишать ее тех заработков, что я получала в ГоГо клубе и которых я могла лишиться, оставаясь с ним на долгосрочной основе. Моей маме нужно было, чтобы я продолжала отсылать постоянную сумму денег домой, день за днем, «в любую погоду», независимо от того, с кем я была.
Для нее не имело значения, получала ли я удовольствие от длительных отношений или работала проституткой. К тому же, молодые мужчины чаще искали себе подружек, чем барных девочек с сосущими из них соки матерями. Я не могла оставаться с мужчинами, потому что мама начинала изводить меня вопросами о деньгах, которые привыкла получать от меня. Она была заинтересована только в том, чтобы я исправно утоляла ее ненасытную жажду к деньгам и вещам, которые позволяли ей приобрести уважение.
Взгляд на секс-туристов.
Клиенты, которые гуляют по Патпонгу, Нана Плазе, Сой Ковбой и пляжу Паттайи с карманами полными денег и их сравнение с нами. Некоторые из них вальяжно размахивают деньгами и кредитными карточками, в тщетных попытках заглушить свое чувство неполноценности и набить себе цену. Мои клиенты говорили мне, что хотя они видят целую кучу «маленьких смуглых шлюшек» готовых ради денег на любые унизительные и отвратительные сексуальные акты, им все равно хочется «приподнять» свой престиж с помощью денег. Им все равно нужно «покичиться» перед проституткой. Их неадекватное поведение просто не поддается объяснению. Клиенты видят всего лишь 20 $ шлюх, а не девушек, пытающихся накормить свои семьи.
Тем девочкам, кто работают в индустрии секс-услуг, часто приходится спать с мужчинами, которые деньгами повышают свой «неадекватный» статус, и верят, что мы ни на что другое не способны. Поэтому, мы часто видели неадекватное поведение и сразу определяем его. Некоторым клиентам вообще-то требуется психиатрическая помощь, другие – очень редко, довольно приятны и проявляют живое участие к нашему положению.
Были случаи, когда мне приходилось ходить с мужчинами, с которыми мне было совсем неприятно находиться. Один раз, один клиент был особенно омерзителен и назвал меня рисовым мусором. В его глазах я ценилась настолько низко, что я даже не стоила минимальной цены за рис в 5 бат (12 центов). Я думаю, что в детстве он питался не из материнской груди. Он и многие другие мужчины относятся к нам загорелым барным девочкам как к МСМС (маленькие смуглые машины для секса), LBFN (Little Brown Fucking Machines). Нам, девочкам из нищих деревень самого нищего региона страны, приходится уезжать из своих трущоб, чтобы спать с этими пьяными, омерзительными телами, с которыми ни одна западная женщина даже не подумает разговаривать и они еще придумывают оскорбительные клички нам – и потом они же называют нас обманщицами и воришками, когда мы просим их дать нам денег, чтобы выполнить свой долг перед семьями. Мы терпим все это, чтобы наши сестры могли ходить в школы, оплачием семейные долги и отчаянно пытаемся выбраться из той «дыры», в которой родились. Лишь немногие туристы отличаются, но по большей части, мужчины, прибывающие в Юго-Восточную Азию в поисках секса, имеют не меньше проблем, чем мы, прибывая из своих нищих деревень.
Взгляд на барных девочек и девочек ГоГо клубов.
Вся правда в том, что барные девочки видят не людей, а деньги. В основном мы жалуемся на то, что клиенты презрительно воспринимают нас. На короткое время они могут увлечься нами, или даже эта симпатия может продлиться на длительный период времени, но неважно сколько денег они нам платят или как долго остаются с нами – порой годами, они все равно нас не будут уважать. Мы всего лишь машины для секса или их сексуальные игрушки или в лучшем случае наложницы. Болезненным осознанием этого является факт, что раз нам платят, то мы всего лишь товар. Но работа проститутки не защищает ее от болезненных переживаний по этому поводу. Мы хотим, чтобы нас тоже воспринимали как людей. Ни таец, ни мужчина из Исарна, ни мужской член семьи не воспринимает нас как равных. Мы ценим то, как фаранги платят нам и то, как некоторые из них заботятся о нашем благосостоянии, но лишь некоторые из них расценивают нас как людей, и еще меньше, как равных.
Поскольку наши клиенты не видят в нас людей, то они же не понимают, что мы «заложники» финансовой системы в нашей стране. Во время отдыха фаранги тратят в день столько, сколько большинство тайских женщин зарабатывают в месяц – вытирая столы, шья одежду или работая в отеле на ресепшн. Лишь немногие в моей стране могут зарабатывать 200 $ без образования в колледже, которое недоступно большинству в Исарне. (свежеиспеченный доктор по медицине получает рабочее место за 200 $). Некоторые из нас тратят деньги на сотовые телефоны, золото и алкоголь, но многие посылают деньги домой, чтобы удовлетворить аппетиты семьи, и некоторые не тратят деньги ни на то, ни на другое. Многие наши крестьянские семьи в Исарне живут в глубокой нищете. Они занимают деньги по 15 % в месяц и выше, намного выше и потом медленно увязают в долгах. Вот что толкает многих девочек на работу в Бангкоке и Паттайе. Их семьи занимают деньги, чтобы справиться с последствиями плохого урожая или заплатить за потребительские товары – включая мотобайки и выпивку, выплату долга продавцу удобрений и даже за игру в правительственную лотерею. Тайцы занимают деньги, когда верят, что знают, что им попадется счастливый номер. Почему они в это верят ? Ну потому что увидели сон или потому что им так сказал монах – после того как получил монетку в знак благодарности. Все это покупается на занятые деньги и на все капают проценты.
Мой обычный день в Бангкоке.
Я вставала в 3 часа дня, принимала душ и одевалась. По дороге в ГоГо клуб, я посещала какой-нибудь один из множества салонов красоты. Это мне обходилось в 50 бат ( 2 $). Потом я перехватывала рис или лапшу в одной из макашниц на Патпонге прежде чем прийти на работу в 7 вечера. Я танцевала всю ночь или пока какой-нибудь мужчина, которому я понравилась, не оплачивал мой барфайн. Это могло произойти в 8 вечера, 11 вечера, 2 часа ночи или вовсе не произойти.
Если мужчина платил за меня, мы шли в его отель и занимались сексом. После секса, я забирала свои 1000 бат ( 40 $) и шла к себе в маленькую комнату; или я могла поесть где-нибудь. В таком случае я шла в какой-нибудь ресторанчик на открытом воздухе на дороге. За один час я зарабатывала столько же, сколько мойщица посуды за две недели. Потом, нужно было идти спать. Протанцевав всю ночь, мне нужно было хорошенько выспаться, хотя мне это никогда не помогало.
В том случае, если никто не оплачивал мне барфайн, после 2 часов ночи я заканчивала работу и со своими подругами отправлялась в бар Термае. Мы делили поровну расходы на такси или тук-тук (3-х колесное открытое такси) чтобы добраться до бара; в Термае всегда было много мужчин. Многие туристы приходили туда, чтобы не платить барфайны. Чаще всего я находила себе мужчину, потому что я была самой молоденькой и маленькой. Из бара мы отправлялись к нему в отель, чтобы заняться сексом. Я забирала свои 1000 бат (40 $) и возвращалась к себе в комнату в 4 часа ночи или перекусывала по дороге.
В редких случаях, когда никто не снимал меня в клубе ГоГо или баре Термае, я приходила домой перед рассветом и затем спала до 5 вечера. Я жила в таком режиме дня 6 дней в неделю, 52 недели в году. В свой выходной день в ГоГо клубе, я шла в King’s Castle чтобы встречаться с мужчинами.
Я могла посетить врача и заплатить 200 бат ( 8 $), чтобы получить штамп, удостоверяющий, что не болею венерическими заболеваниями. Это было необходимо для работы в ГоГо клубе. Конечно, меня не проверяли на венерические болезни – это стоило уже 12 $, и потому что были доктора, которые продавали штампы о здоровье за 8 $.
Годы пролетали быстро. Мои дни рождения с 14 по 17 лет проходили так, что я с трудом вспоминала их. Все казалось каким-то расплывчатым. Я все время жила в ночное время, и часто видела только закаты, а потом рассветы. В Патпонге, постоянно мерцающем ослепительными огнями, и наполненным ревом музыки, я чувствовала себя опустошенной и потерянной в пустоте большого города. На протяжении трех лет я жила как сова, редко видя солнце. Моя жизнь не отличалась от жизни других танцовщиц за исключением того, что моя «карьера» началась в более раннем возрасте. По мере взросления я все больше становилась похожей на других танцовщиц, в эмоциональном и психологическом плане. Я уже была более уверена в себе, когда подходила к мужчинам и не воспринимала болезненно отказы. Я видела как другие 14-летние девочки вливаются и уходят из этого бизнеса.
Девочки ГоГо приезжали в туристические районы, чтобы зарабатывать деньги для своих семей. Иногда зарабатывали больше, иногда меньше. В высокий сезон, когда туристы везде кишат, кажется, что «деньги падают с неба». Девочкам даже не надо спать с туристами, чтобы зарабатывать много денег. Чаевые в баре, как и ледидриньки – с которых мы получаем 30 %, приносят нам огромную выручку. При такой большой конкуренции среди туристов за наше внимание, они становятся намного щедрее. Им приходится прилагать большие усилия, чтобы увести девочку от других клиентов. Большие усилия означают больше потраченных денег. Мне нравилось быть востребованной.
Некоторые из нас искали работу в других областях. Но заработки там никогда не могли сравниться с заработком здесь. Но даже на нормальной работе, с куда меньшим заработком, нам постоянно приходилось искать себе новую работу. Мне повезло, что став постарше, я нашла работу туристического гида. Я также знакомила мужчин с женщинами, работала актрисой, моделью, переводчиком и даже написала...
4
