Предоставлю слово одной женщине-искусствоведу - идеологу модернизма. Вообще, она пишет толково и с юмором, но заражена снобистским презрением к "тупому и необразованному" зрителю, упорно не желающему признавать искусством произведения, созданные в жанре многочисленных "измов".
Врага надо знать в лицо многие аргументы заслуживают внимания... и опровержения.
Веду этот блог по искусству второе десятилетие, и вот на основе полученного фидбэка решила составить список того, как должна выглядеть идеальная картина. Ну, по мнению людей, которые видят картины только в интернетиках.
1) Хорошая картина обязательна должна быть "реалистичной", "вот прямо как в жизни", "похожей".
Любые формалистические стилические эксперименты, начавшиеся в европейской живописи более 150 лет назад, отвергаются. Художник, применяющий их, априори считается неумехой. Он рисует "непохоже" на реальную жизнь не по тому, что ищет новый изобразительный язык, а просто потому что недоучился и выпендривается, прикрывая свое неумение якобы прикольным стилем.
Идея о том, что художник сделал образ на картине непохожим, деформированным, упрощенным или преувеличенным --
нарочно, для усиления эффекта эмоционального воздействия -- отвергается мозгом такого зрителя как неправдоподобная.
В его иерархии ценностей ничего важнее "сходства" нету, поэтому он не может себе представить, зачем художник нарочно "портит" то, что у него могло хорошо получиться.
Слова "экспрессионизм", "фовизм", "неопримитивизм", "наби", "дадаизм" (и прочие названия направлений) значат для такого зрителя ровно то же, что "пбшунфщ", "гззэзим", "аэрркиутив" (примеры с сайта генератора несуществующих слов).
Слова "кубизм" и "супрематизм" такому зрителю знакомы, но используются однозначно как ругательные (в одном семантическом ряду с "ватниками", "либерастами" и проч.). Исключение делается для импрессионизма и Тулуз-Лотрека (наверно, потому что у него привычный язык плаката).
Художник, рисующий нечто нереалистичное, считается подобным зрителем:
а) неумехой;
б) приспособленцем и конъюктурщиком, работающим на потребу заговора искусствоведа по облапошиванию олигархов;
в) душевнобольным.
Такую штуку, как "эксперимент", по мнению описываемого зрителя, художники не изобрели. Физики, понимаете ли, изобрели (во времена Архимеда, минимум), биологи изобрели. Дети, лепящие куличики в песочнице и поливающие их водичкой -- изобрели. А художники -- нет.
Итак, первая претензия к массовому зрителю (назовем его так) - он не признает права художника на эксперимент.
Моя встречная претензия к подобного рода искусствоведам - откуда вы взяли, что всякий эксперимент должен быть обязательно удачным?
Да, примерно 150 лет назад в живописи началась эпоха экспериментов, и радостные художники (как дети) открыли, что натуру можно искажать и так, и этак, и по-всякому шокировать зрителя, и новый изобразительный язык искать. Но каждый ребенок в свое время открывает, что можно сунуть ножницы в розетку... только можно ли это считать удачным экспериментом?
На мой взгляд, эпоха экспериментов была нужна, но после нее должна была наступить эпоха "разбора полетов" с рассмотрением результатов этих экспериментов и отделением удачных результатов от провальных. И, как всегда, удачных результатов - меньшинство.
Версия, что люди входят в музеи не за реальной жизнью, а за эмоциями и впечатлениями (и поэтому их подача может быть сколь угодно экзотической и неправдоподобной, как в экспериментальном театре), нашему обсуждаемому зрителю в голову не приходит.
Почему-то искусствоведам не приходит в голову мысль: "За какими именно впечатлениями приходят люди в музеи? За любыми ли?"
Потому что он-то исходит из другого принципа:
2) «
Хорошая»
картина - это та, которую можно унести домой и повесить у себя дома на стене
Только такая картина является хорошей, которая ласкает взор.
В идеале: котики, собачки, яблоки с вишнями, цветочки, морской пейзаж или лес (все ровно согласно эксперименту
"Выбор народа" Комара и Меламида).
В правиле насчет "повесить дома" есть исключения: это те картины, которые в детстве были напечатаны в учебниках, на коробках конфет, открытках, в журнале "Юный художник", и вообще зашиты в подкорку человека с неким образованием.
Если картина нереалистичная, некрасивая, на ней изображена сцена насилия или сюжет, неодобряемый нашим зрителем (межрасовый поцелуй, счастливая феминистка, русские на коленях перед Наполеоном) -- то такая картина "плохая", ненастоящее искусство.
Картин, на которых изображено уродливое, некрасивое, страшное, неприятное, тоже существовать не должно. Пренебрежем тем, что это сразу вычеркивает половину католического искусства, а также всяких Веласкесов и Рембрандтов. Им кое-какая индульгенция все-таки дается из-за знакомо звучащих имен. Но если художник жил в каком-то обозримом прошлом, то сразу нет. Харам. В топку.
Это какое-то магическое мышление: типа если не изображать зла, то его сразу не существует? Три обезьянки и проч.
Здесь видно интеллектуальное лукавство. Если мы вообще признаем влияние искусства на психику человека (а иначе зачем оно нужно?), то мы должны признать, что это влияние может быть отрицательным. Картины, "на которых изображено уродливое, некрасивое, страшное, неприятное", зачастую действуют на психику, как абьюз или "вынос мозга" в семейной жизни. Если мы признаем право человека удалить мозгоклюйку из своей жизни, почему он должен терпеть подобные "произведения искусства"?
Тратить свое время и умственный труд на попытки разобраться, что именно изображено на картине потребитель не любит. Ну ладно, прочитать сюжет -- еще можно. А вот напрячься и понять, почему именно оно изображено именно так, в такой необычной манере, как это связано с конкретной эпохой, когда создавалась работа, насколько вообще важно, какой это год, как это связано идеологией художника и его принципами экспериментирования, его этапом в личной жизни, его заказчиком, друзьями, настроением, военной обстановкой в мире -- нет, это решительно не возможно. Картина остается непонятной -- и поэтому она "плохая". Хорошие картины все понятны сразу, слету. Обсуждаемый читатель ведь идеален ("любой гасконец с детства академик") и призывы к нему пойти почитать что-нибудь умное, энциклопедичное, он воспринимает как смертельное оскорбление.
Да, отмечу также, что уважая максимально "реалистичные", "фотореалистичные" картины -- подобный потребитель при этом не способен заметить в них ошибки в анатомии, перспективе и т.д. Колорит предпочителен самый убийственный, простенький.
Главное, чтобы просто было похоже.
И это -- одна из главнейших причин, почему популярностью пользуются портреты Шилова, Сафронова и проч. -- за сходство, которое превыше всего.
С этим можно согласиться. Определенная степень эстетической неразвитости, а попросту - серости, характерна для массового зрителя (к сожалению). Особенно для зрителя из провинции, который ничего красивого вокруг себя с детства не видел, а только бараки, пятиэтажки и помойки.
Хорошая картина должна быть понятной, без сложностей, не вызывать негативных эмоций, тяжелых раздумий.
Искусство должно быть понятным народу, видите ли. (На самом деле не "понятным", а "понятым", т.е. народ должен пошевелить мозгами и приложить труд к этому процессу понимания).
В общем, это два главных, основных правила, которые мне годами пытаются вдолбить average комментаторы, которым я пытаюсь объяснить -- ну уж даже не Пикассо, а хотя бы Матисса. Годы идут, а я остаюсь все такой же тупой, и не могу с этими принципами согласиться...
Потому что картина, которая создает эмоции, гораздо лучше той, которая просто фиксирует реальность.
А если сравнить с картиной, которая сознательно искажает реальность и создает такие эмоции, от которых блевать тянет?
3) Трепетное отношение к чужим деньгам, заплаченным за произведения искусства
Не в моих привычках скатываться до такого сленга, но иного термина, чем "попаболь" я тут употребить не могу.
Человек искренне страдает, прочитав новость, что американский миллионер заплатил 60 миллионов долларов за картину Ротко. Тут сплетается сразу несколько сильных чувств: во-первых, картина "Ротко", согласно перечисленным выше принципам, однозначно плохая, читатель это достоверно знает. Во-вторых, он мог бы потратить эти деньги значительно полезней. В сердце возникает боль солидарности к американскому миллионеру. Миллионер же нормальный мужик! (Тут логика очень проста -- читатель сам нормальный мужик, пусть и не миллионер, не повезло немножко; человек же, которому повезло стать миллионером, он такой же как я, только повезучей, значит точно нормальный мужик). Читатель новости волнуется за американца, он точно понимает, что коварные искусствоведы развели человека и впарили (о том, что это делают обычно галеристы -- люди совсем другой профессии, он не в курсе, конечно). Поэтому читатель должен выразить свое негодование вслух этой аферой! И еще раз пройтись асфальтовым катком по Ротко, ведь Ротко от этого подешевеет, да и какой-нибудь другой миллионер, прочитав комментарий, поостережется и не вляпается!
Это действительно зря. Миллионер просто знает (со слов галериста или арт-дилера), что лет за 10 условный Ротко подорожает раза в два. Вообще (без смайлов) в среднем рынок произведений искусства гораздо доходнее рынка ценных бумаг, хотя риска больше.